ВОЗВРАЩЕНИЕ

Наконец золотые стрелки на циферблате совпали. И почти сразу же до слуха донёсся отрывистый вопль приближающегося поезда. Железный гул, сначала отдалённый, а затем неожиданно близкий, за-ставил толпу ожидающих нахлынуть к краю перрона. Вагоны посте-пенно замедляли ход, на них всё отчётливее вырисовывались окна с казёнными жёлтыми шторками, а потом и прильнувшие к стёклам ли-ца пассажиров.
— Ну что ж, пора! – Леонид затушил окурок подошвой ботинка и протянул Денису узкую ладонь, – бывай, друг!
— Будем! Всё же и ты заезжай хоть иногда! Адрес-то не забыл?
— Помню. Тебя встречают?
— Да. Впрочем, не знаю… Я телеграфировал…
— Жена?
Денис кивнул, вскинул сумку на плечо.
— Привет ей.
— Обязательно.
И, уже с подножки вагона:
— Ждём в родных пенатах, Лёнчик!
Забросив сумку на полку для багажа, Денис расстегнул пальто и попытался приоткрыть окно. Хоть и неохотно, но стекло отползло вниз под нажимом цепкой руки. Поток ветра взъерошил волосы на голове. Денис, по-кошачьи жмурясь, глотнул порцию бодрящего весеннего воз-духа и невольно улыбнулся: Леонид всё ещё стоял на перроне среди провожающих, как-то неловко вглядываясь в вагонные окна, и вдруг, заметив его, встрепенулся, радостно и неуклюже всплеснул рукой, тот-час же уронив её, и поморщился: езжай, дескать, езжай!
Но вот знакомый силуэт стал удаляться, перрон поплыл – поезд тронулся. Провожающие двигались сначала медленно, потом быстрее, как в прокручиваемом назад видеофильме.
Провожающие… Встречающие… «Тебя встречают?»
Ольга должна была получить телеграмму. Она непременно при-дёт.
Денис почти явственно увидел её невысокую фигурку, мелькаю-щую среди толпы. Круглые, оттого кажущиеся удивлёнными глаза, вечно зелёный беретик на безупречно гладкой причёске…
— Молодой человек, имейте совесть! Не лето же!
Денис вздрогнул и обернулся. Немолодая женщина сердито кута-лась в плащ, свободной рукой впихивая под откидное сидение чемо-дан. Жёлтая шторка возмущённо болталась под потолком.
— Простите. Мне показалось, что здесь душно.
Мускульное усилие – и стекло с победным щелчком встало на место, шторка, облегчённо вздохнув, привычно повисла.
Женщина укоризненно крякнула и покачала головой, не отводя взгляда от чемодана. И было непонятно, к кому относится её неодоб-рение: к молодому ли человеку, напустившему холод в купе, или к че-модану, который никак не хотел умещаться в предназначенном для него месте.
Тщедушный проводник в отглаженной рубашке и фуражке с золо-тым околышем, внезапно возникший в дверях купе, понимающе хмык-нул, бесцеремонно пихнул чемодан вглубь сидения (чемодан тут же послушался), опустил полку и потребовал документы и билеты. Уходя, привычно кинул:
— Постель брать будете?
Денис отказался: вечером он уже будет дома. Женщина напротив, уже без плаща, выкладывала на откидной столик бокал, ложку, газету кроссвордов, карандаш, очки в футляре… Очки были извлечены на свет, и Денис подивился, насколько они не соответствуют своей обладательни-це: хрупкие и изящные, в золочёной оправе – казалось, их занесло слу-чайным ветром на эту массивную переносицу.
____________

Очки мешали им целоваться. Они падали в самый неподходящий момент. После нескольких неудачных попыток, он осторожно снял их, стараясь не касаться стёкол. Теперь её глаза были непривычно близ-ко: влажные, выпуклые, с широкими близорукими зрачками. Она улыб-нулась:
— Да, так лучше.
Так действительно было лучше. Потом они шарили руками в тра-ве, ища упавшие очки, и она, мило картавя, приговаривала:
— Я же ни черта не вижу!..
Он тоже не видел не черта, кроме сливово-влажных глаз, вздёр-нутого носика, пухленьких приоткрытых губ, золотистого завитка на виске и пульсирующей жилки на высокой шее.
Она смотрела в траву, он – на неё.
— Лина! – окликнул он.
— Да?
И долгий-долгий взгляд глаза в глаза. И на сердце так легко и радостно, как бывает только в шестнадцать…

____________

— Чай не желаете? Кипяток готов.
Худощавое лицо проводника так же внезапно исчезло, как появи-лось.
Спутница отложила карандаш, сняла очки и, захлопнув футляр, взялась за бокал. Денис уже достал свою походную кружку.
— Позвольте, я принесу, – предложил он, беря бокал у женщины.
Она удивлённо покосилась и, озарившись неожиданно смущённой улыбкой, благодарно кивнула. Когда Денис вернулся с кипятком, на столике уже не было ни газеты с кроссвордами, ни карандаша, ни оч-ков, вместо этого пестрели пачки вафель и печенья, благоухали вани-лью булочки, и лоснилось подтаявшее масло в квадратной коробочке.
Поставив бокалы, Денис смущённо вытащил свой скромный паке-тик с карамельками, купленными наспех перед самым отъездом.
— Мы, кажется, ещё не знакомы? Юлия Павловна…

______________

Юлия вынуждена была крепче прижаться к нему, так как ветер заносил дождевые капли под лёгкое балониевое укрытие. Денис по-чувствовал, как она передёрнулась всем телом, и пустил её в полу своего пиджака.
А потом они шлёпали по лужам, и она ругала дождь, и этот за-холустный город, и его, Дениса, вызвавшегося так не вовремя прово-дить её с дружеской вечеринки, на которой, если бы не он, она за-держалась бы, и дождь не застал бы её в дороге… Узкая лисья мор-дочка Юлии, искажённая брезгливой гримасой, была почти некрасива, но Денис прощал ей это. Его кожа хранила недавнее впечатление от тепла её гибкого, тонкого тела, вынужденного искать защиты под по-лой его пиджака…

______________

— Очень приятно. Денис.
— Вы, Денис, не стесняйтесь – угощайтесь! Кстати, я забыла нож. Но если и у вас нету, будем ломать булочки руками и намазывать масло ложкой.
— У меня есть.
Денис спустил дорожную сумку и, покопавшись в кармашке, вынул тяжёленький складной ножик с инкрустированной ручкой.
Юлия Павловна покосилась на него с уважением:
— Стильная вещица.
Денис расправил лезвие и, прежде чем нарезать хлеб, погладил рукоятку, пройдясь пальцами по вкраплениям мелких голубых и белых камешков, словно желал передать им тепло своей ладони.

_______________

Большие загорелые руки отчима ловко нарезали крупные ломти от свежей, густо пахнущей булки. А Денис, как завороженный, смотрел на вспыхивающий голубыми искрами перочинный ножик – предмет мальчишеского вожделения – рукоятка которого почти терялась в ши-рокой мужской ладони…
…Денис приоткрывает дверь в спальню родителей. Отчим спит на заправленной покрывалом кровати, разбросав в стороны бугристые но-ги. Солнечный отпечаток окна лежит на его лице и груди. В приоткры-тую створку влетает душистый ветер и, пьяные от зноя, мухи. Непре-одолимая потребность обладания толкает Дениса к пыльному подо-коннику. Он дотрагивается дрожащими пальцами до никелированной поверхности, чувствует тепло впитавшегося солнца, и не может ото-рвать взгляда от протуберанцев, вспыхивающих на дне вкраплённых камешков. Кулак судорожно сжимается, и – совсем неожиданная тя-жесть в заднем кармане шорт.
А потом – незабываемый день тринадцатилетия. И жгучий, обжи-гающий лицо и шею, стыд под насмешливым взглядом отчима:
— А моим подарком, Дэн, я думаю, ты уже пользуешься. Что ж, но-жик в добрых руках – вещица полезная. Помни об этом.
И он, немой от растерянности, не смеющий поднять отяжелевших от набежавших слёз век. А в висках – горячие молоточки, выстукиваю-щие: «Никогда! Больше – ни за что и никогда!»

_______________

Стоило открыть дверь в конце вагона, тамбур накатывал волной железных звуков, запахом курева и туалета и стылым весенним воз-духом из приоткрытого окна. Денис невольно поёжился, но ему нрави-лась эта пьянящая прохлада, и музыкальная суета колёс под ногами, и неожиданно симпатичная девушка в джинсовом костюме, меланхо-лично выкуривающая дорогую сигарету, прислонившись к условно чис-той стене.
Закуривая, Денис исподтишка рассматривал незнакомку: ореховые египетские глаза, белый точёный профиль, шикарнейшие волосы цвета вишнёвой коры, собранные на макушке в пышную метёлку. Девушка держала сигарету небрежно, наотлёте, тонкая золотая цепочка на запя-стье подчёркивала его хрупкость и белизну.
«Ух, какая! – подумал Денис. – Заговорить? Нет, пожалуй, не стоит. Это выражение неприступности во вздёрнутом подбородке…»

____________

В её голосе чувствовались слёзы, но, тем не менее, вся она, от дерзко вскинутой головки до упрямо сжатых кулачков, была сама не-преклонность. И он любил и ненавидел её одновременно. Не в силах разрядить обстановку, он решил, что лучше – уйти. Это была их первая серьёзная размолвка после свадьбы.
В тот день Денис допоздна бродил по осенним улицам, то пре-давая анафеме одно её имя, то терзаемый мучительной нежностью к ней.
А потом – невероятное усилие дотронуться до кнопки звонка, лёг-кие шаги за дверью, такие милые и такие грустные глаза цвета ве-черних фиалок, и – неожиданно легко:
— Я был не прав. Прости меня, Олюшка!
— И ты прости меня…

_____________

— У вас сигарета потухла.
Денис и не заметил.
— Фу, чёрт! Задумался…
— О чём, если не секрет?
— Да, так…
— Значит, секрет, – девушка мило улыбнулась.
Денис смущённо пожал плечами. Рука его безуспешно шарила по карманам в поисках зажигалки.
— Возьмите.
Немного насмешливый взгляд египетских глаз.
— Спасибо.
— Анжела.
— Денис.
— Куда едете, Денис? Или тоже секрет?
— В К…
— Так мы, значит, из одного города?
— Приятная неожиданность.
— В самом деле – приятная?
Их глаза встретились и оба неожиданно рассмеялись. Денис вдруг почувствовал какую-то странную лёгкость рядом с этой девушкой, как будто он встретил давнюю добрую знакомую. Вскоре между ними за-вязалась непринуждённая беседа, в ходе которой Денис узнал, что девушка с подругой возвращается домой после сдачи экзаменацион-ной сессии, что учится она заочно на экономиста, и что в дороге жут-ко скучает. Попутчики – пожилая чета – страшные зануды, подруга толь-ко что рассталась с любимым человеком и находится в некоторой депрессии.
«Какая она… замечательная», – думал Денис. Ему нравилось, как она смеётся, открыто и даже немного дерзко, показывая небольшую щербинку в верхнем ряду зубов, нравился неопределённый жест узкой руки, смахивающей время от времени упрямую чёлку со лба, то нена-вязчивое кокетство взглядов и движений, к оружию которых, чаще не-вольно, прибегает женщина в присутствии интересующего её мужчины. Всё это тешило самолюбие Дениса, и первоначальный вопрос «За-чем?» сменился беспечным «А почему бы и нет?»
Двери в тамбур время от времени открывались. Вскоре к собе-седникам присоединился мужчина в спортивном костюме. Он попытал-ся вступить в разговор, делясь последними спортивными впечатления-ми. Молодые люди переглянулись и, с молчаливого согласия, перешли в вагон. У купе Анжелы они простились, условившись встретиться че-рез час на том же месте.
Устроившись на полке, Денис понял, что с нетерпением ждёт этой встречи. Ни к чему не обязывающее знакомство, и всё же… какое-то неприятное чувство, похожее на угрызения совести.
«Интересно, как далеко зайдёт наше общение? Оставит ли она мне свой адрес или телефон? А если да, то – что?»

___________

— Анжела, ты такая красивая!
— Я знаю! – девушка медленным движением руки снимает резинку, стягивающую великолепные волосы, которые тут же каскадом падают на обнажённые плечи.
Его руки скользят вдоль длинной гибкой спины, её лицо нестер-пимо близко… Тонкие нежные пальцы пробегают по его щеке, он чув-ствует кожей холодок золотой цепочки на её запястье…
Губы, яркие, чуть-чуть хищные, но такие близкие, что тепло их ды-хания кажется своим собственным…

____________

Поезд дёрнулся, и Денис проснулся.
Юлия Павловна нарезала тонкими ломтиками аппетитную румя-ную колбаску.
— Надо же, задремал… – Денис попытался расправить смятую ру-башку.
— Ну и хорошо. А теперь – ужинать.
— Нет, спасибо, я не голоден, да и… – Денис посмотрел на часы, – через сорок минут я буду дома.
— Никогда не поверю в отсутствие аппетита у молодого здорового мужчины. Прошу вас, не стесняйтесь! Я жутко не люблю есть в оди-ночестве!
Съев парочку бутербродов, Денис поспешил в тамбур. Анжела бы-ла уже там.
— А вы, Денис, не пунктуальны! Я жду вас уже десять минут.
— Простите. Не знаю, что на меня накатило – я задремал.
— Ну что ж, придётся простить…
Когда Денис шёл собирать вещи, в его кармане лежал клочок тетрадного листа с её адресом и телефоном.
«Её не очень смутило, что меня встречает жена. Тем лучше…»
Вот он, знакомый пейзаж за окном вагона. Знакомые телеграфные столбы, знакомые грачи на проводах. Вот первые неказистые домики пригорода…

____________

Они шли напропалую по путям и орали песни. Семафоры каза-лись глупыми печальными звёздами, повисшими над самой землёй.
— Мы держим путь в сторону леса…
Шарахались редкие прохожие, возмущённо брехали собаки.
Их было трое друзей, молодых, довольных жизнью и собой. А на другой день одного из них не стало… Нелепый диагноз – «пищевое отравление» – перечеркнул жизнь Кости, замечательного, весёлого, не-унывающего… И шествие за его гробом казалось им более диким и нереальным, чем испуганные звёзды семафоров и ночные прогулки по шпалам.

___________

Анжела вместе с подругой умчалась в такси, народ постепенно рассеивался, а Денис тщетно пытался отыскать взглядом знакомый вечно зелёный беретик. Отбросив недокуренную сигарету, он медленно побрёл в сторону автобусной остановки. Вечер показался безнадёжно угрюмым, а ведь всего лишь час назад всё было так замечательно: он ехал туда, где его ждут, он почти видел, какой радостью вспыхнут глаза той единственной женщины, которую он…
Денис нащупал в заднем кармане хрустящий листок, задумчиво повертел в пальцах, обшаривая рассеянным взглядом пустеющие ок-рестности, и, даже не развернув записки, тщательно изорвал её в мелкие клочки.
«Оленька, что же ты? – подумал он, – Где ты, милая? Может, ты не получила телеграммы, и не знаешь, что я уже здесь, под этим холод-ным неласковым небом? Может ли такое быть, что ты, извещённая о моём возвращении, не кинулась мне навстречу, оставив все важные и не очень дела?»
До этой минуты Денис и не подозревал, как важно ему увидеть её неброское, простенькое личико, почти лишённое косметики, умнень-кое и немного наивное, как у ребёнка-отличника, как важно услышать банальнейшую фразу: «Я так по тебе соскучилась!» – именно из её уст.
Порыв ветра распахнул пальто и донёс дальние гудки электрово-зов. Пахнуло мокрыми деревьями и вспотевшей землёй. Подошёл ав-тобус. Гармошка двери свернулась, освобождая проход, Денис вскочил на подножку и – прямо к нему в объятия – она, его Оля, такая родная и всё более желанная.
— Здравствуй, радость моя! Я вернулся.
2003 год